Художник Евгений Карманов
Родился 2 марта 1935 года в г. Александровск-Сахалинский, Россия. Окончил Курское суворовское военное училище (1953 г.), Рязанское военное училище (1967 г.), Ленинградский военный институт физкультуры и спорта (1960 г.), Белорусский театрально-художественный институт (1967 г.). Учился у А.Кищенко.
Участник художественных выставок с 1967 г. Работал в декоративно-прикладном искусстве и станковой живописи. Работы находятся в Национальном художественном музее Беларуси, Музее современного изобразительного искусства в Минске, Белорусском музее истории Великой Отечественной Войны, фондах Белорусского Союза художников.
Член БСХ с 1970 года. Член корреспондент академии инженерных наук с 2000 г.
Проживал в г. Минске.
Многие из его работ находятся в частных коллекциях России, Австрии, США, Германии, Англии, Венесуэлы, Голландии, Болгарии, Польши, Италии, Франции, Швеции и т.д.
УЧАСТИЕ В ВЫСТАВКАХ
1965 — Республиканская выставка художников Беларуси.
Картина «Беларусь — моя песня».
1966 — Всесоюзная выставка молодых художников.
Керамический рельеф на дереве «Гончар».
1965 — Постоянное участие в республиканских и
2000 Всесоюзных выставках.
1992 — Участие в съезде российских кадет и суворовцев (г. Москва, Санкт-Петербург). Персональная выставка. Начало работы над росписью «Жизнь Родине, честь никому«.
1992 — Персональная выставка в Париже.
1993 — Участие в съезде российских кадет (Каракас,
Венесуэла). Начало работы над галереей портретов кадет и суворовцев для музея «Орлята России».
1993 — Выставка в Каракасе (Венесуэла), Сан-Франциско
и Далласе (США).
1995 — Выставка в Хайфе (Израиль).
1998 — Выставка в Ольдензаале (Голландия)
1999 — Выставка в Гамелунде, Есперштофт (Германия).
Евгений Александрович Карманов вспоминал
Я помню, как 1 мая 1941 года, во время праздничной демонстрации отец пронес меня на плечах по Красной площади. Своими глазами я видел Сталина и других членов Правительства, стоящих на трибуне Мавзолея. Играли оркестры, народ шел с лозунгами, было много цветов, был очень хороший солнечный день.
Начало войны и жизнь в детском доме
Начало войны в моей памяти ассоциируется с черной тарелкой радио на стене и окнами с бумажными перекрестиями. Отец ушел добровольцем в первые дни войны. Помню, как я сидел на подоконнике второго этажа и видел, как он шел по двору и затем скрылся в воротах нашего дома.
Тяжелые были времена. Нас с мамой сначала эвакуировали из города куда-то в сельскую местность недалеко от Москвы, а затем в город Сарапул Мордовской АССР. Мать работала машинисткой, я был в детском саду. В 1942 году мать серьезно заболела, и ее госпитализировали в Москву, а меня забрали родственники и отдали в детский дом на Крымской площади г. Москвы.
Из жизни в детском доме мне хорошо запомнилось, когда мы в своих серых пальто и серых шапках гурьбой запрыгивали на ходу в трамвай, пассажиры перемещались в другой конец вагона, опасаясь нас. Мы были грязные и голодные. Даже в парикмахерской нас не хотели стричь.
В то время нам было по шесть-семь лет. Шел 1942 год. В то время очень частыми были налеты вражеской авиации. Во время воздушной тревоги все срочно бежали в бомбоубежище, а я с моим другом Остапом — на крышу.
Зрелище было потрясающее! По небу скользили лучи прожекторов, ловили немецкие бомбардировщики, а те сбрасывали «зажигалки» на крыши московских домов. Мы хотели помогать взрослым, которые дежурили на крышах и в случае попадания бомбы готовы были большими щипцами сбросить ее на землю. К счастью на наш дом ни одна бомба, ни разу не попала. После бомбежки мы чувствовали себя героями, несмотря на упреки и наказания воспитателей.
Кормили нас регулярно, но мы все равно были всегда голодными. Поэтому изобретали всевозможные способы добывания пищи. Однажды мы с Остапом стащили какой-то ящик у продовольственного ларька. Когда мы принесли его в детский дом, все ребята нас уже ждали и с нетерпением стали его вскрывать. Каково же было наше разочарование, когда в нем вместо конфет оказались дрожжи. Делать нечего, стали есть и дрожжи. Что было потом, можете себе представить!
На лето нас вывозили в летние лагеря в Подмосковье. Здесь мы помогали убирать в колхозах картошку, турнепс, брюкву, морковку и другие овощи. Почему я так хорошо запомнил названия этих овощей — ими были забиты наши тумбочки.
Помню еще такой случай. Как-то нам в детский дом пришла гуманитарная помощь — американский шоколад и другие продукты. Дирекция детского дома, по-моему, допустила большую ошибку — они раздали шоколадные батончики только отличникам. Нам с Остапом, конечно же, ничего не досталось. Мы очень обиделись и ночью, дождавшись, когда завскладом Анна Петровна (она спала прямо в складе за ширмой) вышла проветриться, мы заскочили в склад, набрали полные карманы шоколада и булочек, и только собрались выскочить, как она вошла.
Мы успели спрятаться за ящики с продуктами, и нам пришлось всю ночь просидеть на складе. Уже под утро мы с трудом добрались до своих постелей. Ребята нас прождали всю ночь. Утром часа за два до подъема вся палата, человек 20, лежали и грызли под одеялами шоколад с белым хлебом. Пропажу обнаружили, и началось следствие. Вскрыли наши постели, и все стало ясно: на них крошки хлеба, а простыни измазаны шоколадом. Я не помню, какое было наказание, но мне кажется, что воспитатели поняли свою ошибку — не разделили шоколад поровну среди всех детей.
В сентябре мы пошли в первый класс. Остап был очень смышленым пареньком. Учеба ему давалась легко. Мы были всегда вместе. Но однажды пришли какие-то «дяди», и нас разлучили. Мне сказали, что мои родители погибли и что меня и сирот из других детских домов направляют в город Курск в суворовское училище.
Учеба в суворовском военном училище
В конце октября 1943 года нас посадили в купейные вагоны по несколько человек в купе и повезли в Курск. Ехали мы очень долго и часто останавливались. Помню, как на одной из остановок ватага беспризорников выскочила из вагона, поймала какую-то козу и начала ее доить. Откуда ни возьмись, появилась хозяйка с граблями, пришлось отступать, но молока по глотку досталось всем.
Когда же, наконец, мы приехали в Курск, был поздний вечер. Кругом стояли разрушенные дома. Глазницы сгоревших домов смотрели на нас удивленно. Казалось, что они еще дымятся после недавних боев на Курской дуге. Курск был освобожден только в августе 1943 года.
Привезли нас на улицу Садовую и сразу — в баню. После бани выдали все чистенькое, новенькое. Как ребята преобразились! Как гордились своей формой. Особенно в первые годы. И так, десять лет я проучился в Курском суворовском военном училище, с 1943 по 1953 год.
Тепло отцовских рук и материнских сердец заменили нам офицеры и преподаватели, ставшие для нас отцами и матерями. Нет-нет, да и поглядывали мы с завистью на боевые ордена и медали учителей-фронтовиков. Правда, и среди мальчишек были отчаянные ребята, успевшие повоевать. Много было разных случаев и эпизодов в нашей без родительской кадетской жизни. Можно написать целые тома, но я вам расскажу некоторые из них.
Мы, дети военного времени, были особенными детьми. Мы знали, что такое голод и, как маленькие зверьки знали, откуда может прийти опасность, где спрятаться, и как приспособиться к любой обстановке. Мы были хитрыми «щенками», не избалованными жизнью.
К взрослым относились по-разному. Очень любили военных. В каждом солдате, сержанте, офицере видели своего отца. Военная форма всегда вызывала у нас уважение и доверие. Особенно орденоносцы и фронтовики. А воспитатели у нас были в основном фронтовики.
Режим, жизнь по расписанию спасла нас, превратила из хилых мальчишек в крепких, физически развитых и уверенных в себе ребят. Помню, первые годы в училище я был худеньким, головастым, ушастым и глазастым мальчишкой, а потому в самодеятельном театре играл девчонок. На каждом углу я получал щелбаны и подзатыльники от старшеклассников. Но мое самолюбие было задето, и я стал заниматься боксом.
О галерее портретов суворовцев и кадет
Всем детям, чьи судьбы опалило военное лихолетье, я посвятил картину, которую так и назвал «Детство, опаленное войной». Эта картина войдет в создаваемый мною триптих о жизни суворовцев и мальчишек, обучавшихся в российских кадетских корпусах и за границей, о выпавших на их долю испытаниях.
Идея создать галерею портретов суворовцев и кадет родилась у меня на Международном съезде кадет и суворовцев, который проходил в 1992 году в Санкт-Петербурге и Москве. На него приехали гости из Нью-Йорка, Вашингтона, Сан-Франциско, Монреаля, Парижа, суворовских училищ разных поколений. Вскоре появились мои первые картины в портретной галерее.
