Полоцкий кадетский корпус. Часть 2.

Полоцкий кадетский корпус (1834-1919)

Полоцкая военная гимназия (1865-1882)

Начало смотрите в части 1.

На Рождественские и Пасхальные праздники кадет распускали на две недели. Перед этим отделенный воспитатель напоминал, каким должен быть в отпуске кадет — всегда чисто и аккуратно одет, вести себя прилично, быть внимательным при отдании чести. По приезде домой каждый кадет должен был явиться в управление воинского начальника, предъявить отпускной билет и указать свой адрес. Перед отъездом он также должен был явиться в Управление воинского начальника по случаю возвращения в корпус.

Для покупки проездного билета 3-го класса по железным дорогам кадету выдавалась литера на получение скидки. Перед уходом из корпуса для следования в отпуск кадет являлся к дежурному воспитателю, чтобы отрапортовать об убытии в отпуск и после внешнего осмотра получить отпускной билет и отправиться на вокзал. Обычно к этому времени к корпусу съезжались все городские извозчики. До станции было довольно далеко, т.к. вокзал был вне города. На железной дороге для кадет обычно были прицеплены специальные вагоны, куда публика не допускалась. Такие вагоны шли до больших пересадочных станций, откуда кадеты разъезжались по всем направлениям. До такой пересадочной станции кадет сопровождал офицер-воспитатель.

Хотя телесные наказания в кадетских корпусах были давно отменены, но все же у каптенармуса хранилась скамейка, на которой изредка производились экзекуции провинившихся кадет. В младшей роте, кроме оставления провинившегося кадета без сладкого, виновного ставили «на штраф». В двух старших ротах за большие провинности сажали в «карцер».

Лечебно-санитарной частью корпуса заведовал старший врач, в его распоряжении был младший врач и несколько фельдшеров для дежурств в лазарете, лазаретный вахтер и несколько санитаров. Направленные в лазарет кадеты содержались в больничных условиях. По распоряжению старшего врача им назначалось лечение и соответствующее питание. Ежедневно утром и вечером во всех ротах младший или старший врач проводил амбулаторный прием, на который являлись кадеты, чувствовавшие недомогание. При температуре в 37 градусов и выше кадеты направлялись в лазарет, а слегка простуженным тут же выдавались лекарства, слегка пораненным делалась перевязка. Каждый кадет, чувствовавший себя плохо, должен был записаться в специальную книгу больных, и доктор после оказания такому кадету помощи против его фамилии делал пометку.

Два раза в год производились профилактические медицинские осмотры. При поступлении в корпус на мальчика открывался особый формуляр с подробным описанием всех основных показателей здоровья: рост, вес, объем груди, объем талии, сила выдоха, сила сжимания рук, зрение, частота пульса, длина конечностей и т. д. Этот формуляр сопровождал кадета в течение семи лет его пребывания в корпусе. На очередном медицинском осмотре все данные, записанные раньше, проверялись и делались новые записи. В течение семилетнего пребывания кадета в корпусе составлялась полная картина его постепенного физического развития. По окончании корпуса этот медицинский формуляр со всеми личными документами кадета посылался в то военное училище, куда поступал на учебу выпускник корпуса. Кадетам со слабым здоровьем по представлению врача назначалось усиленное и добавочное питание. Им давали молоко, какао и яйца.

По свидетельству выпускников корпуса, одевали кадет хорошо и добротно. Кадеты повседневно носили белую парусиновую рубашку с пятью маленькими медными пуговицами с орлом в сиянии. К погонам пуговицы прикреплялись металлическими колечками. Черные суконные брюки навыпуск. Черные сапоги с рыжими голенищами и черный лакированный пояс с медной бляхой. В парадных случаях и при отъезде в отпуск кадетам выдавался черный суконный мундир с восемью медными пуговицами посередине мундира и вшитыми погонами.

Воротник стоячий, с красной петлицей и нашитым золотым галуном. В холодное время для прогулок на плацу кадеты надевали черные куртки без галунов — «бушлаты». Шинель была из черного толстого драпа, с черным отложным воротником, с двумя красными петлицами. Посередине шинели были размещены пять медных пуговиц, погоны были вшиты. Сзади — хлястик и четыре складки. Фуражка, гордость кадета, имела верх из черного сукна, на тулье красный кант, околыш красный с солдатской кокардой. Козырек черный, кожаный, лакированный.

Погоны — красные с белым кантом и трафаретом «ПК» посередине погон. Вице-унтер-офицеры имели погоны, обшитые золотым галуном. У вице-фельдфебеля, кроме того, посередине погона была золотая галунная полоска. Гимназисты дали прозвище кадетам-полочанам «поросячие котлеты» по буквам «ПК» на погонах.

Новые парусиновые рубашки, выдаваемые кадетам, от новизны материала на спине топорщились, и проступало проставленное с внутренней стороны черное клеймо корпуса. Насмешки гимназистов над этим, по тогдашним понятиям, «каторжным клеймом» всегда приводили к дракам. «Разбойники-гадины» — был ответ кадет гимназистам, носившим буквы «РГ» в лавровых листьях на фуражках.

На уроки гимнастики и фехтования надевались парусиновые белые брюки. Зимой кадетам выдавали башлыки из верблюжьей шерсти, черные вязаные перчатки и черные наушники. Башлык располагался на спине, а его концы пропускались под погонами, перекрещивались на груди, затыкались под пояс и там загибались.

Чтобы мешок башлыка не торчал, в него клался оловянный груз.

В день роспуска на каникулы каптенармус при помощи служителей раскладывал по кроватям отпускное обмундирование — мундир с галуном, новые брюки, несколько полотняных рубашек, новые погоны, носильное белье, носовые платки, носки и тому подобные вещи. Каждый кадет получал от каптенармуса свой чемодан или корзинку, куда и складывал полученное обмундирование. Для чистки медных пуговиц каждый кадет имел металлическую или деревянную «гербовку», чтобы не замазать при чистке «до предельного блеска» рубашку или мундир. Для чистки употреблялся мелко битый кирпич или купленный кадетом «сидол».

Оценивая значение формы для кадет, выпускник корпуса Стефановский вспоминал: «Недостаточно было надеть кадетскую форму, чтобы стать кадетом. Нужно было морально переродиться и привыкнуть к кадетскому быту, впитать в себя военный дух, любить свои погоны — красные с белым кантом и трафаретными буквами “ПК». Фуражку, мундир, рубашку, шинель нужно было уметь носить так, чтобы получился «отчетливый» кадет-полочанин. Лихо отдавать честь и становиться «во фронт». Не зевать и не пропускать офицеров и старших своих товарищей. Погоны были гордостью каждого кадета, и потому каждый из них строго следил, чтобы по неосторожности, невниманию или по небрежности не навлечь на них нарекание».

Форма неоднократно претерпевала изменения и в 1914 г. состояла:

Фуражка – с козырьком, тулья черного цвета, выпушка красная, околыш красный, летом на тулью надевался белый чехол;

Мундир – однобортный, черный, на восьми пуговицах. Воротник закругленный, черный, спереди воротника красный клапан во всю ширину воротника, отступя на 3 мм и длиной до переднего края погон 50 мм. На клапане одиночная золотая петлица. Обшлаг прямой, черный. Карманных клапанов не было. Пуговицы – желтого металла;

Гимнастерка – белая. Типа косоворотка. С погонами, как на мундире;

Брюки – черные, без выпушки, длинные навыпуск.;

Пояс – черной кожи, бляха желтого металла с гербом в сиянии;

Пальто – черное. Петлицы и погоны как на мундире. Погоны – красные, ширина 60 мм, длина по плечу до 170 мм, по краю погон выпушка белая. Масляной краской нанесена на погонах шифровка (буквы) – «П.К.».

Учебная программа была настолько обширна и разнообразна и так хорошо преподавалась, что по окончании корпуса кадеты могли без экзаменов поступить в любой университет на любой факультет, исключая медицинский, где требовался дополнительный экзамен по латыни.

Строевой подготовкой кадеты занимались два раза в неделю, по одному часу для всех классов. Строй в корпусе считался святым местом. В строю прекращались все шутки, шалости, вольности и разговоры. За этим следили сами кадеты. Перед проходящим строем сидящие кадеты вставали и стояли смирно.

В 1-й роте отрабатывались перестроения на ходу, прохождение развернутым фронтом, перебежки, рассыпание в цепь, ружейные приемы, хождение в строю с винтовками, разборка и сборка винтовок, стрельба в тире из мелкокалиберной винтовки.

Во 2-й кадеты отрабатывали те же строевые приемы, но без оружия.

В 3-й учили отданию чести (отданию воинского приветствия), становлению «во фронт», поворотам, вздваиванию рядов, равнению в строю на месте и в движении. Перед парадами и смотрами весь курс занимался под командой ротных командиров и офицеров-воспитателей. Обязательный ежегодный парад с участием всех кадет корпуса был в День корпусного праздника 6 декабря (по новому стилю — 19 декабря).

В корпусе много внимания обращалось на гимнастику, фехтование, спортивные игры и танцы. Эти занятия были обязательными для всех кадет. Кадет обучали прыжкам в высоту через веревку, через козла, подтягиванию на гимнастической лестнице, лазанью по канату и шесту, хождению по бревну. Каждый кадет должен был свободно влезать по гимнастической лестнице: подтягиваясь на руках, подняться до самого верха, и так же спуститься. По мере укрепления мускулатуры упражнения усложнялись, добавлялись упражнения на параллельных брусьях, турнике, прыжки с шестом через планку. Поощрялась гимнастика на снарядах, доходившая до виртуозности. Фехтованию обучали старших кадет.

Домовой церковью Полоцкого кадетского корпуса служил храм в честь Святителя Николая. Религиозное обучение кадет начиналось с 1-го класса и продолжалось непрерывно до окончания корпуса. Посещение службы в корпусном храме по субботам, воскресеньям и двунадесятым праздникам было обязательным. Во время службы пел кадетский хор.

Согласно распоряжению Главного управления военно-учебных заведений для общекультурного развития кадет по окончании экзаменов совершались экскурсионные поездки для ознакомления с особо интересными местами России. Несколько раз такие поездки возглавлял директор, а обычно кадет сопровождал один из ротных командиров или офицеры-воспитатели. Кадеты посетили Кавказ, Крым, Бородинское поле, Москву, а в 1913 г. были на Романовских торжествах в Санкт-Петербурге.

Первый выпуск из Полоцкого кадетского корпуса состоялся в мае 1839 г.

Первый выпуск офицеров из Полоцкого кадетского корпуса состоялся в 1859 году.

Первый выпуск из Полоцкого кадетского корпуса состоялся в мае 1839 г. Первые выпускники Полоцкого кадетского корпуса численностью в 17 человек (по другой информации 16 кадет в мае 1839 года), «не подающих по возмужалости ни какой надежды на усиленное учение», были направлены для продолжения учебы в Дворянский полк.

Последние дни перед отъездом кадеты проводили за учебниками, повторяя те предметы, по которым им предстояло держать экзамены в Дворянском полку. Первый экзамен в Дворянском полку был важен как для кадет, так и для командования. Воспитанники Полоцкого корпуса после экзаменов в Дворянском полку удостоились самых лестных оценок и отзывов со стороны представителей императорской фамилии и командования Дворянского полка. В приказе по Дворянскому полку говорилось: «Такое славное вступление есть важная эпоха для корпуса, и добрую славу эту необходимо поддерживать». Директор корпуса выразил благодарность всем преподавателям кадетского корпуса.

Выпуск 1846 г. держал экзамен в Дворянском полку в составе 40 кадет. 32 воспитанника были приняты в I специальный класс, а 8 — на общий курс. В 1847 г. выпускники, направленные в Дворянский полк, показали настолько плохие результаты, что командованию корпуса было сделано замечание за слабую подготовку кадет по черчению географических карт и по истории. В отчете инспектора классов за 1846/47 учебный год было отражено, что из 381 обучавшихся воспитанников 104 были оставлены в тех же классах, а 9 человек выпущены из-за неуспеваемости юнкерами. По решению директора корпуса почти по всем предметам в корпус были приглашены репетиторы, а всех слабоуспевающих по достижении соответствующего возраста стали отправлять для прохождения службы в войска.

В ходе экзаменов за год в 1848 г. выяснилось, что поднять успеваемость некоторых кадет 4-го и 3-го классов не представляется возможным. Тогда было решено 9 воспитанников представить к выпуску в войска и производству в прапорщики линейных батальонов, 16 воспитанников — в батальоны внутренней стражи и 17 — юнкерами в разные полки по возрасту.

В 1849-1850 гг. у некоторых кадет средний балл успеваемости колебался между 1 и 3,5. Все эти воспитанники в конце года были исключены из корпуса. Инспектировавший корпус в 1849 г. генерал-лейтенант К.А. Шлиппенбах отметил, что основная причина плохой успеваемости состояла в том, что большинство преподавателей корпуса не смогли привлечь внимание кадет к своим предметам. Необходимо было резко повысить качество преподавания в корпусе предметов.

С 1851 г. в результате принятых командованием корпуса мер успеваемость стала повышаться, и это незамедлительно было отмечено инспекторскими комиссиями Главного управления военно-учебных заведений.

В 1857 г. в Полоцком кадетском корпусе были учреждены специальные классы. С этого года прекратилась отправка кадет, окончивших корпус, в Дворянский полк. Со временем кадеты получили право по личному выбору, но с учетом среднего выпускного балла, после окончания корпуса поступать в военные училища. Каждое военное училище присылало в корпус сведения о наличии свободных вакансий. Для поступления в артиллерийское или инженерное военные училища кандидат должен был иметь по математике не меньше 10 баллов.

В 1859 г. состоялся первый выпуск офицеров из корпуса. 25 воспитанников были направлены подпоручиками в гренадерские полки; 6 — прапорщиками в артиллерию; 7 — в пехотные полки и стрелковые батальоны; 3 — во внутреннюю стражу. 23 выпускника отправились для поступления в 3-й специальный класс Константиновского кадетского корпуса. Офицерским обмундированием выпускников обеспечивал кадетский корпус. Перед отъездом каждому вручался портрет императора Александра II, карманная справочная книжка для русских офицеров, несколько приказов Главного начальника военно-учебных заведений и военного министра, брошюра о наказаниях нижних чинов и о производстве дел о первых побегах.

В 1863 г. в связи с начавшимися милютинскими реформами состоялся последний выпуск из специального класса Полоцкого кадетского корпуса. С этого года все кадеты, окончившие корпус, направлялись в Павловское пехотное, Константиновское артиллерийское, Александровское пехотное училища.

В том же году комиссией под руководством Д.А. Милютина было предложено Полоцкий и Новгородский графа Аракчеева кадетские корпуса закрыть, но заступничество генералов Я.И. Ростовцева и Клейнмихеля, близких к императору Александру II людей, помогло сохранить эти корпуса.

Разразившееся в Польше в 1863-1864 гг. восстание распространилось на весь Северо-Западный край.

В начале 1863 г. появились опасения, что восстание каким-то образом заденет и Полоцк. Слухи о нападении на Полоцк не прекращались в течение длительного времени. Директор корпуса, в связи с этим, решил принять превентивные меры — две имевшиеся в корпусе пушки были поставлены так, чтобы они смогли обстреливать Витебскую и Петербургскую улицы. Преподаватели артиллерии готовили к ним картечь. Роту обслуживания предполагалось вооружить кадетскими ружьями. Но все приготовления оказались напрасными. К Полоцку были подтянуты войска, которые довершили разгром повстанцев. Польское восстание не прошло бесследно для корпуса, так как в нем училось много поляков, имевших родственников среди повстанцев. Несколько кадет, по имевшимся слухам, во время каникул приняли участие в восстании.

В 1865 г. Полоцкий кадетский корпус был преобразован в Полоцкую военную гимназию.

В 1865 г. во время милютинской реформы ПКК был преобразован в Полоцкую военную гимназию, в которой обучение длилось 9 лет. В 1873 г. обучение сократили до 7 лет. Все 14 воспитателей были военные, а 18 преподавателей гражданские.

В 1882 г. указом Александра III военное образование вернулось к системе кадетских корпусов. Учебному заведению вернули первое название – Полоцкий кадетский корпус.

Восстановленный в 1882 г. Полоцкий кадетский корпус, как и предыдущий, стал средним военно-учебным заведением с общеобразовательными классами. В корпусе была восстановлена военная организация.

В 1889 г. для наиболее успешных кадет была учреждена специальная стипендия имени генерал-лейтенанта В.А. Бунакова, начальника Главного управления казачьихвойск. Денежные средства для стипендии были пожертвованы всеми казачьими войсками.

13 февраля 1901 г. 10 старейшим кадетским корпусам: 1-му Петербургскому, Морскому, 1-му и 2-му Московским, Пажескому, 1-му Сибирскому, Оренбургскому Неплюевскому, Нижегородскому, Полоцкому и Петровскому-Полтавскому было разрешено выносить в строй их старые знамена.

Особо торжественными случаями, когда должны были выноситься знамена, считались:

• день храмового и корпусного праздника (6 декабря, по новому стилю — 19 декабря);
• день праздника военного ордена Великомученика и Победоносца Святого Георгия (26 ноября);
• день тезоименитства царствующего императора;
• молебен для прощания выпускных кадет с корпусом.

В приказе по Военному ведомству за №222 от 1913 г. было объявлено о Высочайшем утверждении нагрудного знака Полоцкого кадетского корпуса.

6 декабря 1885 г. Полоцкий кадетский корпус отпраздновал 50-летие со дня своего основания. В 10 часов в корпусном храме была отслужена литургия, а затем молебен. В 12 часов в Александровском зале состоялся юбилейный акт. На юбилейном обеде кадетам были поданы суп с фрикадельками, слоеные пирожки с говядиной и яйцом, заливное из дичи и телятины, соус провансаль, жареная индейка с брусникой и печеными яблоками, бисквитный торт с вареньем, мед, десерт, конфеты, яблоки, виноград.

Генерал-майор В.В. Миркович, выпускник Полоцкого кадетского корпуса, вспоминая о торжествах, состоявшихся в связи с 50-летием корпуса в Санкт-Петербурге, писал: «6 декабря 1885 года я и мой сверстник по выпуску, юнкер Климович, отправились в церковь Дворцового ведомства, где был назначен молебен. Во время молебна к нам подошел старший из присутствовавших в церкви полочан, генерал-лейтенант Шварц, начальник Кронштадтской крепостной артиллерии, и пригласил нас в ресторан «Медведь”, где был назначен обед бывших воспитанников нашего корпуса. На мое возражение, что юнкерам посещение ресторанов воспрещено, он заметил, что решение этого вопроса с начальством училища он берет на себя.

На обед собралось около 60 бывших полочан, в числе которых оказался и наш инспектор классов, полковник Л.Л. Кирпичов, взявший нас под свое покровительство. Мне пришлось сидеть рядом с ним, и он угощал меня, как самый радушный хозяин. Пили за корпус и его процветание, читали приветственные телеграммы. После обеда состоялся церемониальный марш, на который построились все его участники, поставившие нас, юнкеров, за взводных. Проходили перед генералом Шварцем. Эта товарищеская традиция оставила у меня глубокое впечатление на всю жизнь, укрепив во мне уверенность, что корпусная и училищная спайка объединяет в одну дружную семью всех питомцев одного заведения, невзирая на различие чинов и положений и на разницу в годах. По возвращении в училище мы доложили о нашем участии в юбилейном обеде дежурному офицеру, который сказал, что все уже известно».

6 декабря 1910 г., в день 75-летия со дня основания Полоцкого кадетского корпуса, его посетил великий князь Константин Константинович, который отметил в своем дневнике: «1910 г. 5 декабря прибыл в Полоцк. Туда на 75-летие съехалось около 200 бывших воспитанников Полоцкого кадетского корпуса. За эти десять лет я был на четырех юбилеях, но ни на одном не видел такого съезда, несмотря на то, что юбилеи были в больших городах, где, кроме корпуса, есть притягающие условия, а в Полоцке – только корпус. Это показывает, как полочане дорожат своим заведением».

Выпускник корпуса Стефановский в этой же связи вспоминал: «В 1910 году корпус праздновал 75 лет со дня своего существования, которое приурочили ко дню корпусного праздника. Уже задолго старшие классы были заняты декорированием. Кафельные печи, специально загрунтованные, кадеты расписали. На одной кадет Яценко написал «герольда», а я «трубача лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка». Одна печь представляла «Аленушку» Васнецова, другая «Ночь» из сказок Билибина. На печи главного зала была нарисована «боярышня», исполненная кадетом Гейгером.

После всенощной 5 декабря гости разбрелись по всем помещениям корпуса, вспоминая проведенные в его стенах годы. Больше всего гостей было в помещении 1-й роты, где происходило чтение «ослот», и, по традиции, авторам трех приличных и трех неприличных, под общий смех, загнули салазки на кобыле. На другой день в 6 часов утра кадетский оркестр в полном своем составе исполнил наш собственный встречный марш и после того еще полчаса играл разные вещи.

В 1910 году Полоцкому кадетскому корпусу было присвоено имя генерала Романа Исидоровича Кондратенко.

По окончании службы состоялся парад корпуса в Александровском зале. Перед началом парада был открыт и освящен бюст кадету-полочанину, генералу Роману Исидоровичу Кондратенко, герою Порт-Артура. Великий князь Константин Константинович огласил Высочайшее повеление «Полоцкому кадетскому корпусу» впредь именоваться: «Полоцкий генерала Кондратенко кадетский корпус». Прохождение церемониальным маршем в этот праздник было очень необычным: в первой шеренге шел генерал в форме Терского казачьего войска, во второй шеренге — три генерала, один из них — в артиллерийской форме, затем шеренги увеличивались и увеличивались, дойдя под конец до двух рядов. Особенно красив был взвод с двумя кирасирами на правом фланге Малороссийского и Новотроицко-Екатеринославского полков».

Сохранилось приглашение, направленное полочанам, проживавшим в Санкт-Петербурге и его окрестностях, на обед 5 декабря 1905 г.: «Распорядители обеда Полочан просят Тебя, дорогой однокашник, в канун Корпусного праздника принять участие в братской трапезе Полочан, среди которых наверно встретишь своих друзей и сверстников. Несколько часов, проведенных в товарищеской семье, напомнят Тебе годы счастливой юности, и в кругу собравшихся Ты живо почувствуешь дружное товарищество, которое связывает всех питомцев родного заведения, независимо от возраста и служебного положения. Подписная цена 4 рубля. Запись на обед у швейцара Собрания. Форма одежды — сюртук с погонами. Петербург, 1905 г.».

По окончании Полоцкого кадетского корпуса воспитанники не теряли связь между собой и «родным гнездом». Проживавшие в Югославии полочане собрались в 1935 г. в Белграде, чтобы отпраздновать столетие со дня основания корпуса. Собралось около 100 человек. Празднование прошло в исключительно дружной обстановке. В больших центрах существовали «Отделы Общества взаимопомощи полочан». Раз в год, чаще всего 5 декабря, в канун корпусного праздника, полочане собирались, чтобы за братской и товарищеской трапезой провести несколько часов, вспомнить годы своей юности.

В 1911 г. в масленицу сборную команду Полоцкого кадетского корпуса из 20 лучших спортсменов повезли в Санкт-Петербург на состязание по гимнастике и фехтованию. Первый приз по гимнастике взяли псковичи, полочане — второй. По фехтованию на рапирах полочане взяли первый приз, второй — 1-й кадетский корпус.

В 1912 г. Полоцкий кадетский корпус по итогам учебы и дисциплины был признан лучшим среди всех корпусов, включая и Пажеский. В 1912 г. из 41 кадета в специальные училища вышли 22 кадета.

Главная традиция корпуса, по воспоминаниям его выпускников, состояла в том, что, «несмотря на возраст и чин, все полочане были на “ты”, и иногда было интересно наблюдать, как младший кадет говорил маститому генералу «ты”, приводя старого вояку в умиление». Девизом Полоцкого кадетского корпуса был лозунг: «Один за всех, и все за одного». Как руководство к действию кадеты-полочане воспринимали высказывания великих людей:

«Всегда и везде вперед» (Суворов);

«Промедление времени — смерти невозвратной подобно» (Петр Великий);

«Порыв не терпит перерыва»;

«Храбрым бессмертие»;

«Будь рыцарем без страха и упрека».

Каждый полочанин, покидая «родное гнездо», уносил в своем сердце дух верности и любви к Отечеству и корпусу. По словам выпускников корпуса, сплоченности кадет-полочан способствовали отсутствие городских отпусков и влияния семьи, что выработало между полочанами крепкий товарищеский дух и редкую привязанность к воспитавшему их корпусу. Дружба полочан была настолько сильной, что это вошло даже в поговорку в военных училищах, где говорили, что «полочане стоят друг за друга, как жиды».

Патриотические чувства и любовь к Родине кадеты впитывали из множества батальных картин, украшавших стены ротных залов и коридора «1812 год». Ежегодно 7 октября или в ближайший к этой дате день кадеты устраивали парад перед бомбой-ядром. Директором корпуса парад был запрещен, но каждый год он вновь проходил. В ближайший к 7 октября день, когда 1-я рота выходила на прогулку с ружьями и оркестром, «майор» выпуска обтирал бомбу ватой, смоченной водкой, будущие артиллеристы — ромом, а будущие кавалеристы — коньяком. Кадеты 1-й роты, возвращаясь с прогулки, целовали бомбу. Затем и все кадеты в тот день, проходя мимо бомбы, целовали ядро. Покидая стены корпуса по случаю его окончания, кадеты 7-го класса прощались с бомбой и поливали ее вином.

В 1912 г. директор корпуса генерал М.Г. Чигирь решил, что лучше разрешить кадетам исполнять эту старую традицию без суеты и скрытности, ибо кадеты все равно будут ее проводить.

Первая рота полочан имела свои особые традиции. При выдаче винтовок 5-му классу кадет, получивший винтовку, ставил ее на определенное место в пирамиде, а сам, неся отвертку, щетку и тряпочку для чистки, должен был пройти через шпалеры кадет 7-го класса, которые ладонями, а то и кулаками лупили по спине нового строевика. Эта процедура называлась «боевым крещением». В каждое отделение 1-й роты выдавались две тетрадки за подписью «майора». Одна для приличных, другая для неприличных «ослот». В эти тетради записывали остроумные выражения кадет, и хранились они до вечера 5 декабря, когда накануне корпусного праздника при большом стечении кадет и воспитателей читались эти «ослоты». Трем наиболее отличившимся по каждой группе «ослот» на кобыле «загибали салазки» под барабанный бой, при дружном смехе собравшихся. В тот же вечер тайком перед «Звериадой» приносилась присяга — хранить и приумножать традиции.

Во всем корпусе был обычай — «гнать к сучку». Если находили виновника, явно или тайно портящего воздух, то такого кадета лупили, крича: «К сучку его, к сучку». Виновный должен был найти где-либо сучок и держать на нем палец. «Любители» носили в кармане уже заранее припасенный сучок.

22 марта, в день весеннего равноденствия, кадеты старались проскочить на плац без шинелей. Когда же на плац выбегали младшие кадеты, то выпускники кричали «зреть, брусника, зреть» и из своих окон, на третьем этаже, поливали их водой. В 7-м классе в день последнего урока один из выпускных кадет играл на трубе отбой: «всадник, перестань, отбой был дан, остановись». По этому сигналу все будущие юнкера забивали гвозди в расписание уроков, которое предварительно было налеплено на толстую доску. Гвоздь забивался в нелюбимого преподавателя. Был случай, когда самый огромный гвоздь забили батюшке. Потом эту доску поставили в дежурной комнате, где воспитатели и преподаватели с интересом и комментариями разглядывали ее, и им очень понравилось, что громадный гвоздь забили батюшке.

Кадеты-полочане очень дорожили нагрудными знаками корпуса и следили за тем, чтобы эти знаки носили только лица, непосредственно причастные к нему. Однажды во время прогулки кадеты увидели на брандмейстере Синайском жетон корпуса. Откуда? На каком основании? «Ну, знаете, я же ваш», — сказал он. Жетон с него сняли, но он оказал сопротивление, началась драка. На помощь прибежали пожарные, в битву вступила 2-я рота. Пять кадет вместо военного училища пошли вольноопределяющимися в полки.

«Цука» в Полоцком корпусе не было, но беспрекословное подчинение младших старшим было обязательным. Младшие кадеты, прежде чем войти в 7-й и 6-й классы, должны были креститься и просить разрешения войти и остаться.

Самым большим преступлением у кадет считалось фискальство (наушничество, ябедничество). Такие случаи бывали, но очень редко, когда мальчики еще не освоились с жизнью в корпусе. Такие кадеты подвергались бойкоту со стороны товарищей.

Доносить на своего товарища называлось «стараться». Обычно второгодники в отделении или второклассники задавали новичку ехидный вопрос: «А ты «стараться» будешь?» Если мальчик, не будучи предупрежденным своими братьями или старшими кадетами, давал ответ в положительном смысле, то такому «загибали салазки».

Кадет выпуска 1877 г. Николай Короткевич вспоминал: «Первое требование к кадету при поступлении в корпус воспрещало жаловаться на товарища; осмеливавшиеся нарушить это требование получали название «старашки» и объявлялись «вне закона». Это были парии в кадетской среде, влачившие жалкое существование, часто оканчивавшееся болезнью и уходом из корпуса. Второе требование запрещало выдавать товарища, даже если самому пришлось пострадать за его вину. В редких случаях проступки не пойманного с поличным кадета все-таки становились известными начальству. В таких случаях за подозреваемыми устанавливалось наблюдение, до окончания которого с ними не разговаривали, не принимали их в игры. Третье требование запрещало заискивать перед кем бы то ни было, в особенности перед воспитателями и учителями. Того, кто в этом был замечен, называли «подлизами», и хотя к ним не применяли каких-либо особых мер воздействия, им везде и всегда выказывали презрение. Этих же правил придерживалась и почти вся корпусная прислуга, состоявшая из бывших старых николаевских солдат. Бывали случаи их личной расправы с нами, но почти никогда они не выдавали и не жаловались, зато и мы за них всегда стояли горой».

Великий князь Константин Константинович, регулярно посещавший Полоцк, испытывал к кадетскому корпусу особые чувства, о чем свидетельствуют его записи в дневниках: «20 мая 1900 г. Побывал в Полоцке. В ничтожном еврейском городишке нет ничего, кроме кадетского корпуса да памятника в честь сражения в 1812 г. Как и везде, кадеты льнут ко мне, как мухи. Мы снимались группами с каждой из трех рот. На прощание кадеты выпрягли лошадей, сами впряглись в мою коляску и довезли меня в ней до вокзала. Везде блестящие радостью глаза, светлые улыбки.

18 февраля 1901 г. На будущей неделе постараюсь уехать в Полоцк, куда надеюсь взять с собой генерала Кеппена, бывшего полочанина, и мне хотелось, чтобы он был свидетелем торжества, когда старое корпусное знамя, которое и он носил, будет вынесено перед строем кадет. Мечтаю о том, чтобы корпусам, у которых были в старое кадетское время свои знамена, разрешили брать их в строй вместо того, чтобы держать эти святыни в церкви, как отжившие реликвии.

27 февраля 1901 г. В Полоцком кадетском корпусе провел два дня. Все нашел в отличном состоянии. Делал церковный парад с возвращением старого знамени. На торжество возвращения Знамени съехалось много бывших воспитанников-полочан. Радость их была трогательная».

Константин Константинович называл Полоцкий корпус своим, любя его за дисциплину, строевую выправку, за особую товарищескую спайку. В знак особого своего расположения к Полоцкому кадетскому корпусу великий князь зачислил в 1907 г. в 4-й класс в 1-е отделение своего сына, князя Олега Константиновича.

Князь Олег окончил корпус в 1911 г., и в 7-м классе был знаменщиком. Он окончил Императорский Александровский лицей и в 1914 г. после производства в первый офицерский чин начал службу в лейб-гвардии Гусарском Его Величества полку. 25 сентября 1914 г., будучи со взводом в разведке, атаковал немецкую кавалерийскую часть, был тяжело ранен и доставлен в госпиталь в Вильно, где скончался. В память о князе Олеге Константиновиче 1-я строевая рота Полоцкого кадетского корпуса повелением императора получила шефство «Рота Его Высочества князя Олега Константиновича».

Директорами Полоцкого кадетского корпуса последовательно были:

1. Генерал-майор П.К. Хвощинский (1835-1842).
2. Генерал-майор Ф.М. Ореус (1842-1852).
3. Генерал-майор В.Н. Лермонтов (1852-1854).
4. Генерал-майор П.П. Кинович (1854-1858).
5. Генерал-майор Д.М. Павловский (1858-1864).
6. Генерал-майор Г.П. Кузьмин-Караваев (1864-1867).
7. Генерал-майор П.П. Глотов (1867-1878).
8. Генерал-майор А.П. Тыртов (1878-1888).
9. Генерал-майор К.Н. Анчутин (1888-1891).
10. Генерал-майор Г.И. Елчанинов (1891-1897).
11. Генерал-майор Е.С. Гутор (1897-1905).
12. Генерал-майор А.Н. Ваулин (1905-1908).
13. Генерал-майор М.Г. Чигирь (1908-1917).

Николай Короткевич, вспоминая директора корпуса генерал-майора Петра Петровича Глотова, отмечал: «Это был старый, опытный педагог, державший твердо в руках руководство и управление всем личным составом корпуса; при внушительной фигуре, всегда опрятно одетый, величаво-спокойный, ровный и корректный, он неизменно внушал нам чувство почтения, а постоянная доброжелательность и простота в обращении парализовали какое-либо чувство страха к нему; боялись его лишь те, кто хоть раз испытал на себе его гнев за незаурядный проступок, ибо в этих случаях он был неумолим и даже жесток, нередко наказывая розгами».

По словам того же Короткевича, «в Полоцком корпусе был очень сильный состав преподавателей и воспитателей, обладавших самыми разными чертами характера, знаниями и подходом к воспитанию кадет. У полковника Блюменталя, инспектора классов, одним из самых любимых методов наказания были розги и не только за проступки, но и за невыученные уроки. Офицер-воспитатель Н.А. Соболевский прежде всего стремился предупредить проступки, не доводя их до наказания. Однако оказываемое им недоверие кадетам и бдительный надзор за ними привели к тому, что офицер получил кличку «сыщик». При этом Соболевский сумел довести принятое им отделение до выпуска без единой потери. В целом он был мягким, справедливым и доброжелательным воспитателем, и в конечном счете кадеты оказались благодарны ему».

По свидетельству выпускников корпуса, «с точки зрения верности Престолу, Полоцкий кадетский корпус был одним из самых надежных. В отличие от ряда корпусов, где отмечалось «вольнодумство», полочанам были чужды всякие крамольные мысли. Кадетский корпус был оплотом «Веры, Царя и Отечества». В своих убеждениях кадеты-полочане были сталью, и растопить ее у желающих недоставало должной температуры. Главным образом это касалось, конечно, кадет старших классов». Корпус был на хорошем счету в Военном ведомстве, в него присылали на исправление кадет из других корпусов, особенно из Киевского.

В 1905 г., когда революционные беспорядки захватили западные губернии, в Полоцке, где евреи составляли 90 процентов населения, еврейская молодежь также начала бунтовать. В один из дней на главной улице собралась большая толпа еврейской молодежи с красными флагами и антиправительственными плакатами.

Войск в Полоцке не было, полиции было очень мало. Полицмейстер растерялся, кто-то надоумил его обратиться к директору кадетского корпуса за помощью. Директор корпуса приказал 1-й строевой роте совершить военную прогулку по городу, имея винтовки с примкнутыми штыками. Вид у роты был внушительный. Бунтующая толпа, увидев приближающихся к ней кадет, бросилась во все стороны, побросав красные флаги и плакаты. Кадеты, дойдя до конца главной улицы, свернули на параллельную и вернулись в корпус.

При генерале А.Н. Ваулине Полоцкий кадетский корпус не избежал массового выступления кадет. Вскоре после начала 1906/07 учебного года, 20 и 21 августа, в расположении 2-й роты были вывешены самодельные, написанные крупным искаженным почерком на небрежно вырванных из тетрадей листках прокламации.

Одна из них гласила: «Во 2-й роте будет спектакль в пользу голодающих. Будет представлено, как «звери» готовят своим детишкам приданое и потому не дают никому кушать. Дозволено цензурой».

Две другие носили характер воззвания: «Господа 2-я рота! Не падайте духом от этих «зверей», которые не дают нам жрать. Да изведем эту сраку (кличка офицера-воспитателя подполковника Бышевского. — В.Г.). Да здравствует свобода слова! Полочане, не забывайте наших традиций. Дозволено цензурой».

«Господа полочане! Наше имя гремело на Дальнем Востоке. Пусть оно гремит и здесь. Нам выпала страшная доля, а именно, должны терпеть истощение голодом. Кушать-то нам дают, но с этой еды и цыпленок будет голодным, а тем более мы. Мы должны изгнать наших губителей, которые всю нашу пищу употребляют в свою пользу, в том числе на приданое, потому что дочки подросли на погибель нам. Итак, соберемся и не дадим во всем побороть себя. Полочане никогда не падали духом, строго соблюдали традиции. Да будут они нам примером! Да изгоним этих язычников!»

25 августа при входе на завтрак в столовую кадеты 2-й роты вели себя шумно, выкрикивая при этом: «Ситники!», «Хлеба!» 29 августа во 2-й роте были обнаружены следы выпивки — разбитая бутылка из-под наливки.

Причиной беспорядков в корпусе стал приказ директора о том, чтобы приостановить подачу на завтрак так любимого кадетами ситника, а на ужин — масла. В смете корпуса был обнаружен перерасход денежных средств на питание. Для приведения сметы в норму было решено на какое-то время воздержаться от подачи на кадетский стол указанных выше продуктов. Это и вызвало возмущение кадет 2-й роты.

Директор корпуса генерал А.Н. Ваулин, докладывая о происшествии помощнику Главного начальника военно-учебных заведений генерал-лейтенанту К.Н. Анчутину, подчеркнул, что протест, «вылившийся в дикую форму, напоминающую агитационные листки нынешнего, несуразного времени», призывает к борьбе с начальством и, видимо, направлен против него, так как именно в его семье подрастают две дочери. Ни у эконома, ни у подполковника Бышевского дочерей нет. Генерал Ваулин обещал тщательно расследовать случившееся и наказать виновных. Однако зачинщиков беспорядков выявить не удалось. К середине сентября 1906 г. порядок в корпусе был восстановлен.

В Российском государственном военно-историческом архиве хранится рапорт генерала А.Н. Ваулина, направленный в Главное управление военно-учебных заведений, к которому приложены «агитационные листки», изготовленные кадетами 2-й роты.

В сентябре 1914 г. из-за приближения линии фронта, а также из-за потребности в больших помещениях в прифронтовой полосе для раненых корпус был из Полоцка эвакуирован.

1-я рота была переведена во Владикавказ и разместилась в здании Владикавказского кадетского корпуса, где просуществовала до лета 1917 г.

Выпускник Полоцкого корпуса Н.А. Шавров вспоминал: «Дело происходило во Владикавказе в 1916 г. В то время воспитательско-преподавательский персонал Владикавказского корпуса повел борьбу против традиций полочан, которые, по понятиям педагогического состава, считались неподходящими ни ко времени, ни к месту, а также и обстановке и вообще вредными для воспитания кадет. В один из дней мой отец, будучи дежурным ротным командиром по кадетскому корпусу, во время вечерних занятий проходил через спальню 1-й роты Полоцкого кадетского корпуса, направляясь в роты Владикавказского корпуса, и застал в спальне полочан кадета-владикавказца и направился к нему. Подойдя к кадету, задал ему вопрос, что он тут делает во внеурочное время. Кадет, вместо ответа ротному командиру, выстрелил в него из револьвера и ранил полковника Шаврова в пах навылет. Отец нашел силы, чтобы выйти из спальни, и в коридоре встретил корпусного врача, делавшего вечерний обход рот. Доктор немедленно оказал первую медицинскую помощь и отправил отца домой. Конечно, раздавшийся выстрел вызвал переполох. Кадет Лампсаков был арестован».

По воспоминаниям того же Н.А. Шаврова, «весной 1916 г. произошло большое столкновение между полочанами и владикавказцами, вылившееся в общую драку в столовой Владикавказского корпуса во время обеда. Это сражение окрестили как битву между “кабардинцами» и «русскими».

Поводом к этому столкновению послужили мелкие и единичные столкновения в городе во время увольнения, естественно, не без участия «прекрасного пола», разных сплетен и пересудов. Полочане по своему воспитанию, лоску, подтянутости и более изысканному обращению с «прекрасным полом» и вообще, как новый элемент начали пользоваться среди местных барышень большим успехом. Это вызвало ревность владикавказцев, и начались отдельные эксцессы, что в конечном счете привело к общей драке между двумя корпусами. Конкретным поводом для драки стало поведение одного из полочан, который за обиду со стороны владикавказца в городе дал пощечину этому кадету во время обеда. Во время драки в ход были пущены посуда, стаканы, тарелки, стулья, скамейки — все, что можно было метать, а затем начался рукопашный бой. С трудом дежурные воспитатели установили порядок и вывели роты из столовой. В результате 5-й и 6-й классы полочан были отпущены по домам (близился конец учебного года), 7-й класс был совершенно изолирован, чтобы довести его до выпускных экзаменов».

2-я рота Полоцкого корпуса первоначально была переведена в Москву и размещена в здании 1-го Московского Императрицы Екатерины II кадетского корпуса. В 1916 г. роту перевели в Одессу и разместили в здании Одесского кадетского корпуса. Рота заняла весь третий этаж. Под спальню был занят большой парадный зал, а под классы — гимнастический зал, в котором деревянными перегородками были образованы отдельные «комнаты» для классов. Уголок с гимнастическими снарядами — горка, лестницы, шесты, канаты, параллельные брусья, турник, кобыла и козел — были оставлены для кадет-полочан. Рота сохранила свою самостоятельность и своего ротного командира, офицеров-воспитателей. Столовой рота пользовалась во вторую очередь. Для прогулок был предоставлен большой плац лагеря Одесского корпуса, который примыкал к зданию корпуса, но был отделен от него большой каменной стеной. Соприкосновения с кадетами-одесситами во время прогулок рота не имела.

3-я рота Полоцкого корпуса была эвакуирована в г. Сумы и размещена в здании Сумского кадетского корпуса, где просуществовала до конца 1917 г.

Таким образом, Полоцкий кадетский корпус перестал существовать. Хозяйственная часть Полоцкого кадетского корпуса, в том числе и корпусной музей, где хранилось корпусное знамя, были отправлены в Симбирский кадетский корпус.

В марте 1917 г. по распоряжению директора Одесского корпуса полковника ВД. Бернацкого кадеты Одесского кадетского корпуса, а также и рота полочан приняли участие в революционной манифестации гарнизона Одессы. Выпускник Полоцкого кадетского корпуса Вадим Ситковский в этой связи вспоминал: «О происходящих политических событиях кадеты-полочане ничего не знали из-за отсутствия общения с городом. Было приказано срочно надеть шинели и строиться. Пришел командир роты, поздоровался с ротой и сказал, что рота совместно с кадетами-одесситами пойдет на парад в город. Рота вышла на плац и пристроилась к левому флангу одесситов.

Была подана команда, и все кадеты пошли в сторону города. За зданием артиллерийского училища на задней площадке, идущего нам навстречу трамвая мы увидели матроса, разукрашенного красными бантами. Он крикнул: «Да здравствуют красные кадеты!», и только тогда мы поняли, что произошло какое-то ужасное событие. Когда же мы пришли на Куликово поле, то там увидели войска и море красных флагов. Ни у нас, ни у одесситов красных флагов не было.

Какие-то курсистки пытались всунуть за борт пальто подполковнику Рагойскому, офицеру-воспитателю, красные тюльпаны, которые он сейчас же выбросил и взялся за рукоятку револьвера. Курсистки моментально отскочили. Какие-то студенты, разукрашенные красными бантами, пытались правофланговому нашей роты сунуть красный флаг, но он, конечно, не принял, и красный флаг упал и был ротой растоптан. Долго нас водили по улицам Одессы, и около 16 часов, вместе с одесситами, мы вернулись в корпус. Придя в столовую на обед, протестуя против происшедшего, обратились лицами к портретам государя императора и государыни императрицы, спели гимн «Боже, царя храни». То же самое сделали и кадеты-одесситы. В конце апреля все кадеты были распущены на летние каникулы».

Летом здание Одесского кадетского корпуса было занято двумя запасными полками, а администрация корпуса и кадеты, оставшиеся на лето в корпусе, были переведены в Ростов-на-Дону. Для Полоцкого корпуса была отведена одна из казарм. Все кадеты получили оповещение, что к 1 сентября надлежит явиться в Ростов. К этому дню съехалось очень мало кадет. Занятия велись вяло, кормили плохо. В конце 1917 г. хлопотами полковника В.Д. Бернацкого все кадеты партиями по 10-15 человек были возвращены в Одессу.

Так как здание корпуса было занято солдатами запасных полков, то приехавших кадет разместили в здании какой-то школы. В городе власть постоянно менялась, однако с приходом немцев жизнь в корпусе начала налаживаться. Кадет перевели в здание артиллерийского училища, но вскоре вновь вернули в здание Одесского корпуса. Полочан опять разместили на третьем этаже.

В марте 1919 г. линия фронта быстро начала приближаться к Одессе. Для эвакуации кадет была предоставлена большая плавучая мастерская «Кронштадт». Команда, узнав, что судно будет предоставлено для эвакуации кадет, покинула пароход. Среди пассажиров оказался морской офицер, и он взялся вести «Кронштадт».

Старшие кадеты отправились в машинное отделение, и под управлением морского офицера пары были подняты. «Кронштадт» стронулся с места. На штурвале также были кадеты. Шли недалеко от берега, чтобы не наткнуться на минные поля, поставленные во время войны. Медленно двигаясь, «Кронштадт» все же сел на мель. На позывные о бедствии подошел французский миноносец, но ему снять пароход с мели не удалось. Только двум английским миноносцам удалось снять «Кронштадт» с мели. «Кронштадту» пришлось вернуться в Одессу. В порту кадет-одесситов перегрузили на пароход «Вел. Князь Александр Михайлович», а полочан — на грузовой пароход «Петр Регир». «Петр Регир» доставил полочан в Новороссийск. В Новороссийске число кадет сильно уменьшилось, все старшие кадеты ушли в ряды Добровольческой армии. При прощании с кадетами командир роты выдал ушедшим в армию удостоверения об окончании корпуса. Оставшиеся на пароходе кадеты были перевезены в Туапсе, а по освобождении Одессы возвращены туда, где и продолжили учебу. В 20-м г. Одесса была оставлена белыми частями, и на этот раз навсегда.

С 1920 г. ПКК продолжал функционировать за рубежом в составе Белой эмиграции. В Сараево был сформирован Первый русский кадетский корпус из остатков Киевского, Полоцкого и Одесского корпусов. Вместе с кадетами пределы Родины покинуло и знамя Полоцкого кадетского корпуса. Вначале оно хранилось в Сербии, а затем в США.

Со дня основания по 1913 г. Полоцкий кадетский корпус дал образование и воспитание почти 3000 офицерам Русской армии, 14 из которых, стали Георгиевскими кавалерами.

Корпус прославил герой обороны Порт-Артура генерал-лейтенант Роман Исидорович Кондратенко. Из числа выпускников корпуса получили большую известность генерал-адъютант Г.Г. Данилович, генералы от артиллерии Н.А. Демьяненков и Н.Ф.Дубровин, генерал от инфантерии П.О. Бобровский, известный историк и публицист М.И. Семевский, генерал-лейтенант К.Л. Кирпичев, действительный статский советник Д.Н. Кайгородов (профессор лесного института). Корпус окончили поэт В.И. Дмитриев (1891), композитор С.А. Траилин, певец Е.Э. Якобс (1892).

Генерал от артиллерии И.И. Мрозовский удостоен ордена Св. Георгия 4-й степени за русско-японскую войну (1905) и 3-й степени в Первую мировую войну (1914). Генерал-майор В.Н.Токарев удостоен ордена Св. Георгия 3-й степени в Первую мировую войну (1915) посмертно. В годы Первой мировой войны ордена Св. Георгия 4-й степени были удостоены авиаторы полковник И.П. Степанов, ротмистр А.Н. Ливотов, Георгиевского оружия — полковник И.П. Степанов, поручик В.В. Данкеев.